Стефан Карнер Архипелаг ГУПВИ Плен и интернирование в Советском Союзе 1941-1956: June 2014

Saturday, June 21, 2014

1 Стефан Карнер Архипелаг ГУПВИ

Военнопленные ICnegsgefangene

второй des Zweiten мировой войны Weltkrieges

Российский Russische

государственный Staatliche

гуманитарный Universitat

университет ftir Geisteswissenschaften

Институт по изучению Ludwig Boltzmann

последствий войн Institut

им. Л. Больцмана fur Kriegsfolgenforschung

Грац-Вена-Клагенфурт Graz-Wien-Klagenfurt

Stefan Kamer

IH flRCHIPEL

GUPVI

KRIEGSGEFHNGEN5CHHFT UNO

INTERNIERUNG IN DER

SOWJETUNION

1941-1956

1995 R. Oldenbourg Verlag Wien Miinchen

Стефан Карнер

АРХИПЕЛАГ

ГУПВИ

ПЛЕН

И ИНТЕРНИРОВЯНИЕ

В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ

1941-1956

Москва 2002

https://docs.google.com/file/d/0B96SnjoTQuH_SlZFY3k2Y0o3Z3M/edit?usp=sharing

ББК 63.3(0) 63 К 21

Ответственные редакторы серии акад. Юрий Афанасьев (Россия) Стефан Карнер (Австрия)

Перевод с немецкого О. Асписовой

На языке оригинала было опубликовано под названием:

Stefan Karner "In Archipel GUPVI" © R. Oldenbourg Verlag, Wien

Иллюстрации приведены по оригинальному изданию

Художник М. Гуров

ISBN 5-7281-0424-Х

Оглавление

От автора 9

Введение 11

ПЛЕННЫЕ АРХИПЕЛАГА ГУПВИ 13

Военнопленные 19

Казаки 26

"Мобилизованные и интернированные немцы" 33

Гражданские депортированные лица 40

Транспортировка в архипелаг 48

В АРХИПЕЛАГЕ ГУПВИ 65

Система ГУПВИ в первые годы войны 70

Миллионы на архипелаг: ГУПВИ с 1944 года 77

Отдельные рабочие батальоны 87

Рабочие батальоны 90

ГУПВИ после войны 92

Жизнь в лагере 103

Голод, болезнь, смерть 103

Политическое перевоспитание: "Антифа",

Национальный комитет "Свободная Германия" 109

"Лагерная культура" 123

Работа по восстановлению народного хозяйства

Советского Союза 157

Трудовая норма 179

Труд как средство самозащиты военнопленных 182

Корректировка образа "врага" 184

Советская юстиция против военнопленных

и гражданских лиц 196

Особое совещание 196

Процессы над военными преступниками 197

Тюрьмы и лагеря ГУЛАГа 203

Оставшиеся в России 206

"СКОРО ДОМОЙ" 213

Возвращение из СССР 220

Репатриация австрийских военнопленных 225

Репатриация немецких военнопленных 232

Крупные лагеря для репатриантов 237

Снова время жить 243

Подведение итогов 268

Примечания 270

Источники 291

Литература 292

Список сокращений 297

Указатель имен 298

Указатель географических названий 301

От автора

Эта книга представляет собой одно из первых исследований о плене и военнопленных в бывшем Советском Союзе во время и после второй мировой войны. Во многом она опирается на источники из советских архивов, разыскания в которых стали для меня возможны начиная с 1990 г. — в связи с их рассекречиванием.

Перед вами картина плена немцев и австрийцев в Советском Союзе с 1945 по 1956 г. В первую очередь это система лагерей архипелага ГУПВИ НКВД и СССР, это трудовой вклад военнопленных в советскую экономику, это лагерный быт, болезни и ежедневная смерть, это голод и навязанная «лагерная культура», это деятельность советской юстиции против военнопленных и гражданских лиц, а также возвращение пленников на родину. Попутно затрагивается и принудительная репатриация миллионов советских граждан. В книге впервые на русском языке представлена система лагерей для военнопленных и интернированных — около 4 тыс. лагерей, лаготделений, госпиталей, лагпунктов, которые охватывали всю страну. Главное управление по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР (именно так раскрывается аббревиатура ГУПВИ) находилось в Москве. В его картотеках числились свыше 4 млн человек из более чем 30 стран мира.

Введенные в научный оборот новые документы позволили мне проследить трагическую судьбу казаков и членов их семей, коварно переданных англичанами Советскому Союзу на австрийской земле. Говорится в ней и о значительном трудовом вкладе военнопленных и интернированных в экономику Советского Союза: только в первую послевоенную пятилетку он составил примерно 8%. С 1942 по 1953 г. лишь по ведомству НКВД по обвинению в военных преступлениях были приговорены к смерти и казнены 262 немецких и австрийских военнопленных.

За помощь и поддержку в работе я искренне благодарен в первую очередь моей жене Эрнелинде. Она не только с самого начала участвовала во многих архивных разысканиях в Москве, но и — вместе с Харальдом Кноллем — в 1991 г. работала над пилотным проектом по созданию компьютерной базы данных о 120 тыс. военнопленных и пропавших без вести австрийцах, что позволило мне целенаправленно и продуктивно трудиться в московских архивах. Ныне покойный Анатолий Быков предоставил мне возможность ознакомиться с документами Министерства иностранных дел в Москве. При-

ношу также благодарность Федеральной архивной службе (Росархив), особенно Владимиру Тарасову, директорам российских архивов и их сотрудникам, прежде всего покойному Виктору Бондареву, Владимиру Кузеленкову, Сергею Миро-ненко и Константину Никишкину. Я признателен Австрийскому Черному кресту, который способствовал осуществлению проекта; Обществу Людвига Больцмана (Вена) под руководством Йосефа Бандиона, основавшему и оснастившему Институт по изучению последствий войн (Грац—Вена—Клагенфурт); Министерству науки и научных исследований за уже упомянутый пилотный проект; правительству Германии; Министерству внутренних дел и прежде всего господину Гюнтеру Вагенле-неру (Бонн) за предоставление результатов исследований об осужденных немецких военнопленных, что позволило мне рассмотреть проблему в более широком контексте.

Настоящая книга — второй том серии научных публикаций, которая в ближайшие годы будет продолжена и посвящена главным образом различным аспектам плена в бывшем Советском Союзе. Ведь время, проведенное в плену, и сегодня не стирается в памяти участников тех событий, для некоторых это важнейший отрезок жизни. Время неопределенности, во многих случаях не закончившееся и по сей день, окружено во всем, что касается Советского Союза, аурой таинственности и страха. Несмотря на большой общественный интерес к этой проблематике, плен как тема до сих пор не нашел достойного отражения в историографии.

Интерес современной исторической науки к послевоенному периоду растет, и интенсивная научная разработка темы плена, в особенности плена в Советском Союзе, представляется важной и необходимой. Это связано с тем, что документы стали доступны, а понимание и оценка определяющих процессов послевоенного времени облегчается возможностью общения с непосредственными участниками тех событий.

Стефан Карнер Грац, 2001 г.

Введение

Свыше двух миллионов немцев и австрийцев — военнопленных, гражданских лиц, "мобилизованных и интернированных", этнических немцев ("фолькс-дойче"), женщин и мужчин — с 1941 по 1956 г. были взяты в плен либо угнаны в Советский Союз и удерживались в лагерях, тюрьмах или рабочих батальонах. Их вобрал в себя специально созданный архипелаг лагерей — от польской границы до Восточной Сибири. Для многих из них, как гражданских, так и военных, плен закончился лишь годы спустя. Ни одна из стран-победительниц не удерживала военнопленных второй мировой войны так долго, как Советский Союз. Пленным пришлось восстанавливать для советской военной промышленности и экономики то, что было разрушено во время войны. На их счету — около 8% валового производства времен первой советской послевоенной пятилетки. В 1949 г., когда международное давление на Советский Союз особенно усилилось в связи с проблемой освобождения военнопленных, десятки тысяч пленных были приговорены советским государством как военные преступники на заседаниях военных трибуналов и особых совещаний к 25 годам заключения в исправительно-трудовых лагерях системы НКВД СССР. Лишив их статуса военнопленных, советское государство получило, таким образом, возможность по-прежнему использовать их труд.

Кроме немцев и австрийцев в советских лагерях архипелага ГУПВИ было зарегистрировано свыше 2 млн пленных из всех стран Европы, из США, Канады и Бразилии, пленных, которые воевали на стороне вермахта или были отнесены к неприятелю, а также японцы и военнослужащие союзнических армий. По оценке НКВД1, их численность была чуть больше 4 млн, другие советские источники называли цифру до 6 млн человек2. Следует помнить и о трагической участи советских военнопленных, "иностранных и восточных рабочих". Обманным путем завербованные или насильственно угнанные, они "добровольно" оказывали помощь; использовались на принудительных работах на территории, подвластной Третьему рейху. Свыше половины из них не пережили интернирования и плена, значительная часть репатриированных в Советский Союз вновь была репрессирована или попала на принудительные работы в разные лагерные системы, главным образом ГУЛАГа, где многие также умерли3.

Система лагерей архипелага ГУЛАГ — в первую очередь благодаря многочисленным публикациям Солженицына4 —

широко известна, о существовании же архипелага ГУПВИ НКВД до недавнего времени мало кто знал. В 2000 г. вышли две значительные книги: немецкий историк Андреас Хильшер написал монографию о плене в Советском Союзе, историк М. Загорулько из Волгограда издал обширный сборник документов по этой же тематике. Незадолго до того были опубликованы книги и сборники вологодской группы историков под руководством В. Конасова, к сожалению, лишь маленьким тиражом5.

Из сообщений возвратившихся домой военнопленных и гражданских лиц можно было извлечь только приблизительные данные об отдельных лагерях, о быте в них или их структуре. Термин "ГУПВИ" и описание структуры архипелага отсутствовали даже в основных публикациях6. Только с открытием советских архивов7 появилась возможность ознакомиться со строго секретными документами НКВД и представить ясную картину архипелага ГУПВИ — его масштабов, структуры и механизмов. И наконец, именно теперь есть возможность осознать архипелаг ГУПВИ как существенную часть сталинской тирании8, с ее почти 4000 рассыпанных по всей стране лагерей, спецгоспиталями (для военнопленных и интернированных) и рабочими батальонами. ГУПВИ НКВД в ответе за судьбы миллионов людей, большая часть которых подверглась вопиющим нарушениям прав человека: тысячи из них были арестованы, многие умерли от голода и холода или были расстреляны уже на этапе.

На основании недоступных прежде советских документов впервые предпринята попытка заглянуть в архипелаг ГУПВИ, который наряду с ГУЛАГом9 был второй системой лагерей советского Министерства внутренних дел, а также обратиться к теме немецких и австрийских пленных в Советском Союзе.

Многие темы в книге не рассматриваются, поскольку архивы еще хранят свои тайны, иные аспекты не могли быть освещены в связи с вынужденной краткостью изложения.

Жизненно важным моментом в судьбе каждого солдата или гражданского лица оказывалось то, каким образом они попали в плен, были арестованы либо захвачены солдатами Красной армии или особых команд, таких, как СМЕРШ1. Ведь поведение тех, в чьих руках оказывался пленный, зависело от очень многих обстоятельств: был ли солдат взят в плен один, вместе с небольшой группой солдат или в составе крупного формирования; произошло ли это после тяжелого и длительного боя со многими жертвами; рано ли утром или уже с наступлением темноты? Насколько далек и опасен был путь транспортировки пленных в тыл, к расположению ближайшего крупного соединения или места сбора военнопленных? Был ли дан приказ не брать в этот день пленных? Потерял ли противник в этот день своего товарища и был поэтому особенно озлоблен?2 Как обстояли дела со снабжением войск продовольствием? Был ли пленный ранен или изможден? Насколько велико было его стремление выжить?

Ведение идеологической войны на Востоке вкупе с созданным нацистской пропагандой образом "русского" привели к тому, что страх перед советским пленом был очень велик. Гитлер уже в марте 1941 г., выступая перед 200 высших чинов вермахта, объявил цель войны против Советского Союза — "...уничтожение большевистских комиссаров и коммунистической интеллигенции" и призвал обращаться с сотрудниками ГПУ3 и комиссарами как с преступниками: "Пусть жестокость на востоке в будущем покажется недостаточной". В соответствии с этим в приказах к войскам преступались нормы действующего военного права и традиционной морали. Стал знаменитым, например, "приказ о комиссарах" от 6 июня 1941 г.4, предписывающий войскам "принципиально и без промедления уничтожать захваченных в бою или оказывающих сопротивление" политработников Красной армии, от которых

Ли»

MOO

9OO

TOO

500

300

ЮО к».

km/200

ЮОО

eoo

400

2OO

04»

1.1. Фронт в Европе в середине апреля 1945 г., каким он был представлен для населения в первом номере "Остеррайхише Цайтунг"

ожидали наибольшей враждебности. Так перед войсками ставились, как говорится в приказе верховного командования 6-й армии вермахта от 10 октября 1941 г., "задачи, выходящие за рамки традиционных боевых задач. Солдат на восточном направлении — не просто боец, сражающийся по правилам воинского искусства, но носитель непреклонной народной идеи..."5. На конкретном языке обращений к войскам в 1942 г. это звучало примерно так: "Что такое большевики, знает всякий, кто хоть раз взглянул в лицо одного из красных комиссаров... Было бы оскорблением для животных назвать этих живодеров, среди которых высокий процент евреев, животными. Они — воплощение ада, безумная ненависть во плоти против всего благородного и человечного"6.

Тем самым "образ русского" у части немецких и австрийских солдат в момент взятия в плен был уже сформирован национал-социалистской пропагандой как образ "недочеловека" ("Untermenschen")7.

К тому же национал-социалистской пропагандой распространялись сообщения, согласно которым Красная армия не берет пленных, так что еще в 1943 г. многие не верили ни в какой "русский плен и офицеры из страха кончали с собой"8.

"Мы ведь думали, ты попадешь теперь в плен, и они отрубят тебе руки и выколют глаза..."9. Находки искалеченных трупов солдат вермахта подтверждали правдоподобность сообщений национал-социалистов10.

Страх немецких солдат перед советским пленом возникал из опасения мести советских органов за зверства вермахта на Восточном фронте или же за собственное поведение. Жестокость "войны мировоззрений", провозглашенной Гитлером, отчасти совпадала с трактовкой войны советской стороной. "Великая отечественная война" велась как борьба против фашизма и поэтому была также войной идеологий. Советская пропаганда пользовалась вполне проверенными механизмами воздействия на массы при выработке стереотипного образа врага, который поначалу был образом "фашиста", и только позднее был упрощен до образа "немца". Немецкая армия, немецкий солдат воспринимались советской пропагандой как исполнители воли "гитлеровского фашизма", что имело для участников событий роковые последствия. При этом уже не требовалось подпитывать ненависть сомнительными предрассудками (вроде особых расовых признаков), она была

DEUTSCHE SOLDATEN! Hitter hat Kneg imd Tod fiber das deutsche Volfc gebracht. Hitler lubrt Deutschland der Katastrophe enlgegen. Hitler ist der wahre Feind Eures Volkes.

STURZT HITLER, MACHT SCHLUSS MIT OEM KRSEG und ihr relict Deubcti-land und d« deuHche Voik.

Kehrl ruriick In die Heimat oder gebl Each geJafigen. Eure Parole isl: „leb wohl Motkau, nieder mil Hftlef!" Rusxiscfi:

„Proschij MoskwS, daldj Giflera!"

P A % S I E R S С H i » И

Deutsche SoWateo) Allen, flie sicfa tl«r Boten Ar^oee getanRengeb№, wlr't fa-rsntiet t: <fau 1л1;еп, «rute Behamliung uod di« Ilehn-fcabr nacb Kriegsende.

ПРОПУСК

Нечеокп? аоажаяЛ Веем, кт сдается в Красной Д.рмв>, <юиа яозя!., хорошее щ«икс и возвращение роавпу после воавн.

931

LESSN UHD AN DIE K*MS**O€N WE:

1.2. Листовка советской фронтовой пропаганды (февраль 1942 г.) с призывом переходить на сторону противника. Эти листовки, служившие одновременно пропуском, должны были опровергнуть мнение, распространенное среди солдат вермахта, что Красная армия принципиально не берет пленных

результатом мучительного опыта, приобретенного советским населением при столкновении с немецким оккупационным режимом.

В связи с этим понятно, какую роль сыграла излишне прямолинейная листовка Ильи Эренбурга "Убей немца!". Грань представлений и той, и другой стороны была крайне тонка и многими уже совсем не распознавалась. И в Красной армии считалось само собой разумеющимся, что всех старших офицеров в немецком плену расстреливают. Комиссары, приставленные в армии к командирам, поначалу требовали "не брать пленных" и "убивать всех немцев". Так, за 20 расстрелянных немецких пленных красноармейцы получали два дня отпуска11.

Военнопленные

"Рано утром 2 февраля (1943 г. — Ст. К.) перед щелями наших подвалов появились, как по волшебству, русские танки. С поднятыми вверх руками, казавшимися тяжелыми, как свинец, мы поднимались по ступеням подвала, и у входа, уже полузасыпанного, нас принимали русские солдаты"12, - описывает один из немецких солдат свое пленение в Сталинграде. Здесь следует указать и десятки тысяч солдат, которые сдались — из страха перед Красной армией — американцам и представителям нейтральной Швеции13, были разоружены и переданы советским властям. Так, например, Гюнтер Вагенленер, посетивший Восточную оккупационную зону, был объявлен советским военнопленным, несмотря на то что его по всем правилам освободили англичане. За этим последовали 10 лет плена в архипелаге ГУПВИ, в исправительно-трудовых лагерях и в тюрьме14. Сходная судьба ожидала тех, кто был выдан советским властям югославами, румынами или чехами и осужден там как военный преступник15.

Место и обстоятельства пленения были всего лишь случайностью для того, кто в плен брал, для пленного же это была судьба. Критерий выживания оказывался в руках вражеского, незнакомого солдата или офицера, поведение которого определяло, жить или умереть пленному, он был живым истолкованием правового смысла международных конвенций о защите военнопленных. Поэтому шанс выжить в начальной фазе плена, порой просто выжить на поле боя был невелик по сравнению с позднейшими фазами плена. До 40% попавших в плен не пережили эту фазу и не были даже зарегистрированы в архипелаге ГУПВИ16. На основании повестки, посланной из воинской части близким военнослужащих, они чаще всего продолжали числиться пропавшими без вести в немецких и австрийских организациях, занимавшихся розыском таких военнослужащих, родные и близкие которых годы и десятилетия зачастую напрасно надеялись на их возвращение. "Нас выгнали и приказали отправляться. Те, кто шли первыми, лежали слева и справа от дороги. Они уже не могли идти. Поначалу конвоиры делали контрольный выстрел в затылок. После того, как такие падения участились, людей оставляли лежать у дороги. Через два-три часа они замерзали", — так описывает солдат вермахта первые отрезки марша после пленения17.

Велика роль случая и при взятии в плен гражданских лиц, их угоне и дальнейшем обращении с ними, а также в отношении 200 тыс. этнических немцев, мужчин, женщин и детей,

значившихся как "интернированные и мобилизованные". Этнические немцы — "фолькс-дойче" — без суда или доказательств личной вины работали в так называемых рабочих батальонах. Примерно половина из них не вынесли такой участи18 (см. об этом далее).

Среди зарегистрированных в архипелаге ГУПВИ военнопленных и интернированных находилось в общей сложности около 5% женщин. Приказ верховного командования вермахта от 5 сентября 1944 г. ("быстро и беспрепятственно" удалить женщин с фронта, чтобы не дать им попасть "в руки противника") пришел слишком поздно19. Они были взяты в плен как сотрудницы штабов, служащие военно-воздушных сил и частей СС или как медсестры и врачи немецкого Красного Креста. Часть из них была причислена к контингенту "интернированных и мобилизованных немцев" и распределена в рабочие батальоны, каждая третья умерла в советском плену20. В 1949 г., по данным Комиссии Машке, примерно 250 тыс. женщин, служивших в свое время в частях вермахта, могли еще находиться в СССР21.

Советский Союз не подписал в 1929 г. Женевскую конвенцию о защите военнопленных. Поэтому она никогда не применялась к военнопленным и интернированным архипелага ГУПВИ. На территории архипелага Советский Союз стремился поддерживать признанные международные принципы защиты военнопленных лишь формально. Эти основополагающие принципы бьши изложены в документах гаагских мирных конференций. Соответствующие конвенции, подписанные еще царской Россией, позднее были закреплены в советских нормативных актах. Они должны были по крайней мере создавать видимость законности обращения с пленными.

Кодифицированные после франко-прусской войны 1870— 1871 гг., гаагские конвенции 1899 и 1907 гг. предписывают сохранение за военнопленным определенных прав, как, например, права "на человечное обращение" или права на собственность22, а также права на освобождение под честное слово23. Они предусматривали, что в отношении питания, размещения и одежды пленных следует использовать принятые армейские нормы. Регламентировано было и применение рабочей силы военнопленных, поскольку их можно было, за исключением офицеров, использовать на работах в соответствии с их воинским званием и способностями24.

Гаагские мирные договоренности и дополнительные международные соглашения по защите раненых, военнопленных и гражданского населения25 были заменены после первой мировой войны Женевской конвенцией от 27 июля 1929 г. Она ос-

2 Стефан Карнер Архипелаг ГУПВИ

новывалась на Гаагском праве 1907 г. и распространялась "на всех лиц, принадлежащих к вооруженным силам воюющих сторон и взятых в плен неприятелем при военно-морских и военно-воздушных операциях, не считая отступлений, неизбежных в условиях данного пленения. Однако эти отступления не должны нарушать основных моментов настоящей конвенции. Они должны устраняться с момента заключения пленных в лагерь для военнопленных"26. Существенным обстоятельством для контроля за содержанием военнопленных во всех странах, кроме Советского Союза, стало то, что в 1929 г. Красный Крест как международная организация по защите раненых и военнопленных получил международно-правовую поддержку.

В то же время во второй Женевской конвенции27 защита прав человека была распространена на тех гражданских лиц, которые "следовали за армией, но не входили непосредственно в таковую, как, например: корреспонденты, газетные репортеры, маркитанты, поставщики". Их право на обращение как с военнопленными в Женеве было поставлено в зависимость от того, имели ли они удостоверение соответствующего военного учреждения.

Таким образом, исходя из гаагских конвенций было установлено, что как комбатанты28, т. е. лица, входящие в состав вооруженных сил и лица, принимающие участие в вооруженных действиях, так и нонкомбатанты, т. е. в первую очередь полевые священники или санитары, "имеют право на обхождение с ними как с военнопленными"29. Это правило должно было действовать не только после подписания мирного договора, но сразу после подписания договора о перемирии. Тем самым воюющим сторонам вменялось в обязанность предусмотреть возвращение военнопленных и интернированных гражданских лиц.

Женевские соглашения от 27 июля 1929 г. (об улучшении участи раненых и больных в войсках в полевых условиях и об обращении с военнопленными) были обязательны для подписавших их стран. Однако они не были подписаны Советским Союзом. Собственным Постановлением от 19 марта 1931 г.30 Советский Союз пытался приспособить женевские принципы к своей правовой действительности и прежде всего лишить привилегий офицеров (пленные офицеры не могли иметь ординарцев, носить знаки отличия и различия, им запрещалось отдавать честь). Согласно советскому Положению, военнопленные из низших слоев общества имели возможность сделать политический выбор и повысить свой социальный статус. К работе военнопленные могли быть привлечены только добровольно, независимо от их воинского звания.

Военнопленными Советский Союз считал лиц, которые принадлежали к составу вооруженных сил противника и были

взяты в плен Вооруженными силами СССР. Кроме того, к военнопленным причислялись и лица, входившие в состав отрядов, не принадлежавших к вооруженным силам противника (если эти формирования создавались на не занятой Красной армией территории), обладали признаками воинской организации, имели определенный опознавательный знак, открыто носили оружие и соблюдали законы и обычаи войны. Таковыми считались и те гражданские лица на не занятых Красной армией территориях, которые выступали против Красной армии. Кроме того, согласно советскому Положению, военнопленными могли считаться "гражданские лица, сопровождающие с соответствующего разрешения армию и флот неприятеля, как-то: корреспонденты, поставщики и другие лица, захваченные при военных действиях". О добровольности речи уже не было. Исключение составляли офицеры, которые могли быть привлечены к работе только с их согласия.

Советское Положение действовало в течение 10 лет. Очевидно, в связи с ожидавшимся в ближайшее время большим числом военнопленных 1 июля 1941 г. Совет Народных Комиссаров СССР издал новое постановление "Об утверждении положения о военнопленных"31, согласно которому все взятые в плен офицеры и лица, имеющие подобный статус, должны были содержаться отдельно. Было разрешено носить форменную одежду и знаки различия и отличия. Военнопленные рядового и унтер-офицерского состава могли быть привлечены к работе "как в лагере, так и вне лагеря в промышленности и сельском хозяйстве...".

Постановление о военнопленных вышло всего через девять дней после начала Великой Отечественной войны — 1 июля 1941 г. Если учесть необходимое на подготовку время, бюрократический ход бумаг и обычно заранее устанавливаемые повестки дня СНК, то кажется невероятным, что это постановление непосредственно связано с началом войны — 22 июня 1941 г. — или же было каким-то образом продиктовано им. Скорее, это постановление могло быть частью военных приготовлений к нападению на Третий рейх, которое Советский Союз, по некоторым признакам, готовился осуществить позднее32.

Термин "военнопленный" был определен заново. Военнопленными считались любые взятые в плен военнослужащие любых вооруженных сил, находящихся с Советским Союзом в состоянии войны, а также "интернированные на территории СССР граждане этих стран". Кроме того, к ним причислялись члены вооруженных соединений, "которые не принадлежат к вооруженным силам противника, однако открыто носят ору-

жие, и гражданские лица, которые сопровождают вражеские войска, как, например, военные корреспонденты или снабженцы", а также "другие персоны, которые были взяты в плен в ходе боевых действий"33.

Определенные постановлением дефиниции не менялись Советским Союзом до конца войны. Они регулировали все вопросы обращения с пленными вплоть до репатриации.

СЕКРЕТНО

ПРИКАЗ

Комиссара Внутренних Дел Союза ССР

за 1941 год

СО ДВ PSS А. В Ж Я:

Ai 0342. =С об'явлением постановления СНХ Союза ССР «Об утверждении положения о военнопленных:»..

Jfe 0342. 21-го июля 1941 г., гор. Москва.

Обделяется постановление Совета Народных Комиссаров

Союза ССР от 1 -июля 1941 г. JVs !l798-800e «Об утверждений йо--

ложения о военно<плииых>. ч

Приложение: постановление Совета Народных Комиссаров Союза ХХР от 1 июля Г941 года за Ni 1796-800C.

Заместитель Народнвго комиссара Вдатренних Дел СССР комиссар гос)гдарственной безоодокЛгти 3 ранга

ЧЕРНЫШОВ.

1.3. Титульный лист приказа НКВД от 21.07.1941 г. с объявлением постановления СНК Союза ССР "Об утверждении положения о военнопленных". Постановление ориентировано в основном на Женевскую конвенцию, в которой СССР формально не участвовал

Для военнопленных немцев и австрийцев в Советском Союзе это означало, что

— в связи с безоговорочной капитуляцией фашистской Гер

мании уже не существовало власти, способной защитить

их, это касалось немецких военнопленных в любых других

странах;

— Международный комитет Красного Креста не мог посе

щать лагеря, где они содержались;

— Советский Союз не посылал в Женеву поименных списков,

так что близкие военнопленных долгое время ничего не

знали об их местонахождении. Кроме того, Международно

му комитету Красного Креста не удалось во время войны

достигнуть договоренности относительно обмена списками

пленных между Германией и Советским Союзом.

С помощью категории "интернированные и мобилизованные немцы" советские власти создали особый разряд пленных, не существовавших ни в международных договорах, ни в их собственных декларированных положениях. К этой категории относились в основном этнические немцы, взятые в плен женщины — военнослужащие вермахта и частей СС и гражданские лица. После войны и капитуляции Германии сходные категории пленных были созданы и западными державами, чтобы обойти статус военнопленных, сформулированный и утвержденный в Женеве. Миллионы военнопленных на Западе, получившие вновь введенный США статус DEF (Disarmed Enemy Forces — разоруженные силы противника) или же отнесенные к созданной британцами и канадцами категории SEP (Surrendered Enemy Personnel — сдавшийся в плен личный состав противника), не могли претендовать на обращение в соответствии с женевскими конвенциями. Спорным является и превращение военнопленных в "свободных гражданских рабочих", как это произошло во Франции или в Югославии, или же объявление военнопленных заключенными, находящимися под следствием, как это постоянно происходило на Западе и на Востоке34.

В Женевской конвенции 1929 г. еще не были урегулированы права интернированных гражданских лиц, за исключением обязательства по их репатриации. Их права более подробно были регламентированы только 12 августа 1949 г. в Женевской конвенции по защите прав гражданских лиц в военное время35. В общей сложности четыре Женевские конвенции 1949 г. по защите прав жертв войны, включая гражданское население, заменили действовавшие прежде соглашения и были подписаны также и Советским Союзом. Однако к этому моменту СССР, по его собственным данным, не имел на своей территории военнопленных или интернированных гражданских лиц,

подданных зарубежных стран. Остававшиеся в архипелаге ГУПВИ свыше 35 тыс. немецких и австрийских военнопленных к концу 1949 г. были по большей части осуждены как военные преступники и уже не подпадали - по советскому истолкованию — под подписанную Женевскую конвенцию 1949 г. (см. главу "Советская юстиция против военнопленных и гражданских лиц"). Прежде, т. е. с 1941 по 1949 г., Советский Союз обращался с интернированными им гражданскими лицами в соответствии с собственным постановлением от 1 июля 1941 г., по которому интернированные граждане вражеских стран считались военнопленными. Таким образом, архипелаг ГУПВИ со времени основания был рассчитан и на интернированных.

Учреждение и расширение архипелага ГУПВИ для военнопленных и интернированных соответствовало советскому пониманию права, а по времени и организационно следовало за развитием политических и военных действий. По этой причине его основание совпало со входом советских войск в Восточную Польшу. До июля 1941 г. внутри архипелага ГУПВИ существовали особые лагеря для интернированных (приказ НКВД № 00831 от 13 июля 1940 г. "О восстановлении Путивльского и Козелыцанского лагерей для военнопленных и организации Суздальского лагеря для интернированных" и № 001011 от 17 августа 1940 г. "О перевозке интернированных в Латвии военнослужащих и полицейских бывшего польского государства в лагеря НКВД СССР для военнопленных"36. Согласно последнему приказу, интернированные "офицеры, полицейские офицеры, врачи, духовенство, гражданские чиновники и рядовые полицейские должны были быть размещены в Козельском лагере". При этом "интернированных офицеров, от подполковника до генерала включительно, а также крупных государственных и военных чиновников - содержать в Козельском лагере, отдельно от остального состава интернированных".

Наряду с военнопленными более чем 30 национальностей, среди которых были главным образом немцы, японцы, венгры, румыны и австрийцы, в лагеря архипелага ГУПВИ попадали, как уже говорилось, по крайней мере на какое-то время, еще две существенные группы, а именно

— часть репатриированных в Советский Союз "остарбайте-

ров", угнанных на работы Третьим рейхом; репатрииро

ванные советские военнопленные, которые находились в

германском плену; политические эмигранты из Советско

го Союза, а также часть выступивших под командованием

вермахта против Красной армии войск Власова и казаков;

— мобилизованные и интернированные этнические немцы.

—

Казаки

До недавнего времени от советской общественности держали в тайне, что в рамках акции по репатриации только с 1945 по 1 марта 1946 г. в общей сложности 5 352 963 человек — граждане Советского Союза и других государств, а также лица без гражданства — были отправлены в Советский Союз37. Многие из них до того были угнаны на работу в Германию или попали в плен, и около 57% бывших советских военнопленных и рабочих умерли или были убиты в германском плену38. Были определены первые пункты репатриации и сборные пункты в западных зонах, а вдоль границ зон — пункты передачи для обмена репатриантов между западными союзниками и Советским Союзом. В Австрии такими известными местами передачи пленных стали: поначалу Юденбург, а с 19 июля 1945 г. Санкт-Валентин на границе по реке Энс39. В Юден-бурге англичане передали всего около 50 тыс. казаков и граждан, в основном эмигрантов из числа офицеров Белой армии.

Репатриация проводилась по решению советского правительства от 6 января 1945 г.40 Кроме того, Советский Союз ссылался на решения Ялтинской конференции от 11 февраля 1945 г.41 и двусторонний договор с временным французским правительством от 29 июня 1945 г., которые рассматривают в основном совместную репатриацию военнопленных и гражданских лиц42. Следует отметить, что соглашение с британцами касалось исключительно советских граждан43.

Как пример репатриации из Европы и Америки, мы в дальнейшем рассмотрим подробнее принудительную передачу казаков, а также принудительную репатриацию русских эмигрантов первой волны — детей и младенцев, душевнобольных или тех, кто в прошлом оказывал вооруженное сопротивление советской власти. Как и сходные акции по принудительной репатриации советских или бывших русских граждан, эти акции тоже явно противоречили духу гаагских и женевских конвенций об обращении с военнопленными44. Противоречили бы и в том случае, если бы казаков сочли военнослужащими, тогда как они относились к категории SEP, т. е. с ними не должны были обходиться как с военнопленными45.

Следует поставить вопрос о моральной и политической ответственности командования западных союзников в связи с концепцией и ходом некоторых акций по репатриации восточных рабочих — остарбайтеров, советских военнопленных и противников советского режима. По поводу передачи казаков

следует задаться вопросом, какова была роль командования оккупационной зоны британцев, т. е. в первую очередь тогдашнего британского министра в главном штабе союзников и позднее премьер-министра Гарольда Макмиллана46, фельдмаршала Александера, а также командующего пятым британским корпусом генерала Чарлза Китли и бригадного генерала его генерального штаба Тоби Лоу47. Ведь именно при их одобрении и под их покровительством офицеры советских и британских оккупационных войск смогли уже 14, 23 и 24 мая заключить оперативное соглашение, по которому в Юденбурге в начале июня 1945 г. советским властям были переданы "все русские, не важно, были ли они коллаборационистами, или угнанными на принудительные работы, или бывшими военнопленными"48. В общей сложности их было около 50 тыс. человек.

Среди приблизительно 35 тыс. казаков, переданных в Юденбурге, находились и те 12 казачьих военачальников, которых через Грац, Баден и Вену привезли в Москву, где над ними устроили процесс по делу об измене Родине. Они были повешены в 1947 г. в Москве. Эти события многократно описаны в литературе, о казни казачьей офицерской верхушки и руководителя Комитета освобождения народов России (КОНР49) Андрея Власова СССР объявил официально.

Во время немецкой оккупации Украины и юга России часть казаков перешла на сторону вермахта и была готова сражаться против Красной армии. Среди тех, кто занимался спорным с точки зрения нацистской идеологии формированием союзнических казачьих войск (Гитлер в 1941 г.: "Меня не интересуют дикие кавказские народы, меня интересует только их нефть"), находился, по некоторым данным, полковник граф фон Штауффенберг50.

С отходом вермахта с востока и юго-востока в Штирию из Италии и Каринтии стали пробираться и разные казачьи формирования51: 15-й казачий кавалерийский корпус (под руководством Панвица, с двумя дивизионами, в большинстве своем из бежавших советских граждан) и казачьи части (под руководством Доманова52, с полками Донским, Кубанским и Терским), казачье население с женщинами и детьми, многие из которых родились уже в Италии, а также ярые противники коммунистического режима — такие, как атаман донских казаков генерал Петр Краснов, атаман кубанских казаков генерал Вячеслав Науменко или легендарный атаман Шкуро. Таким образом, они оказались на территории, контролируемой британскими оккупационными властями (причем казаки даже сдались британской армии). К ним следует добавить и воинские соединения, женщин и детей многих тысяч кавказцев под

предводительством Султан-Гирея. Последним местом поселения казаков Доманова и кавказцев, определенным им немецкими властями, была Верхняя Италия, район Тольмеццо, Гемоны и Карнии. В конце войны они формально подчинялись уже Комитету освобождения народов России генерала Власова53.

Выдача казаков британцами 50 лет назад Красной армии представляла собой явное нарушение международных конвенций и привела к уничтожению военного руководства и духовной элиты казачества. Акция в Юденбурге (Штирия) в отношении восточноевропейских граждан показала британскую политику с наихудшей в моральном отношении стороны.

Таким образом, выдача в 1945 г. около 35 тыс. казаков Советскому Союзу против их воли принадлежит к числу самых мрачных глав истории британской оккупации Центральной Европы54. Подробности ее до сих пор не ясны, политические мотивы остаются неизвестными, а о дальнейшей судьбе ее жертв, попавших в руки советских органов, можно только догадываться. Джеймс Д. Сандерс выдвинул тезис о том, что выдача казаков была произведена в обмен на бывший дивизион СС "Галиция" (10 тыс. человек), который, главным образом Черчилль, будто бы рассчитывали использовать в антисоветских целях в ходе ожидавшейся "холодной войны"55.

Теперь, однако, на основании архивных документов можно с полной определенностью утверждать, что какая-то часть казаков была помещена в архипелаг ГУПВИ56. Существует подробный "список интернированных женщин, детей, находящихся в 9 лагерном отделении спецлагеря № 525 НКВД СССР по состоянию на 28 октября 1945 г.", составленный в кемеровском управлении лагерей, согласно которому в октябре 1945 г., т. е. через пять месяцев после депортации, по меньшей мере свыше 800 женщин и детей казаков, выданных в Юденбурге, находились там и проверялись НКВД на предмет их политической благонадежности и физической пригодности. В списке указаны фамилия, имя, отчество, год и место рождения, национальность, специальность, образование, а также другие данные, что позволяет приблизительно установить структуру этой группы. Казацкие военачальники попали не в архипелаг ГУПВИ, а прямо в тюрьмы МГБ и КГБ. В Москве уже в июне 1945 г. их лично допрашивал начальник СМЕРШа Абакумов57. Протокол первого допроса был отправлен непосредственно Сталину, Молотову и министру НКВД Берии58.

"Я-то помню, в какой ужас повергла горожан эта акция англичан — юденбуржцы, как большинство австрийцев, действительно верили в британские справедливость и человечность...

Помню я и могилы в окрестностях Юденбурга, где упокоились несчастные русские, погибшие при попытке к бегству. Эта операция англичан... вызвала у австрийцев глубочайшее отвращение"59. Майор Клод Хэнбери-Трейси-Домвил (его воспоминания приведены выше), один из военнослужащих, расположившихся в Юденбурге в конце мая — начале июня 1945 г.60, мог лишь догадываться, какая судьба была уготована казакам и другим кавказцам, а также русским политическим эмигрантам, которых британцы и отчасти американцы тоже сочли советскими гражданами и выдали советским войскам61. Их передали прямо в руки их злейших врагов62 по большей части вразрез со всеми международными соглашениями и договоренностями63.

Здесь нет возможности останавливаться на ужасающих деталях того, как были сознательно обмануты, коварно разоружены, согнаны вместе, рассортированы, принудительно увезены, депортированы и уничтожены казаки, касаться проблем и предпосылок военного, дипломатического, исторического характера, уходящих в глубь веков. Следует просто указать, что почти 35 тыс. казаков вместе с 15 тыс. других советских граждан, определенных для репатриации, а также немецкие офицеры и солдаты (среди них — Гельмут фон Панвиц, назначенный походным атаманом) с 28 мая по начало июля 1945 г. на мосту через р. Мур в Юденбурге были переданы 5-м британским корпусом советским властям при крайне сомнительных обстоятельствах с точки зрения конвенций, подписанных в Гааге и Женеве64.

Обезоруженные соединения 15-го кавалерийского корпуса, солдаты Доманова и Краснова, женщины, дети, грудные младенцы — все в основном насильственно перевозились британцами на грузовиках и в вагонах для скота по железной дороге в Юденбург. Они прибывали главным образом из Каринтии (15-й кавалерийский корпус — из окрестностей Санкт-Файта— Альтхофена, где была также штаб-квартира генерала Паннви-ца, из Клейна, из Санкт-Пауля, из Фельдкирхена, где полковник Вагнер командовал первым дивизионом, откуда позднее смогли бежать несколько тысяч казаков при молчаливом попустительстве британских офицеров)65, из Тироля, из долины Верхней Дравы и района Лиенца, куда они пришли из Верхней Италии (под командованием атамана Доманова и генерала Краснова) и из Штирии, области Кёфлах—Фойтсберг. Еще до передачи, проходившей порой с применением грубой силы, во время транспортировки и до нее, даже на мосту через р. Мур тысячи из них совершили самоубийство. Мужья стреляли в своих жен, перерезали себе горло, женщины бросались

с детьми на руках в холодный Мур, потому что предпочитали умереть, чем быть отданными Советам. Люди, жившие вдоль дорог, по которым их перевозили, и по сей день могут рассказать о тянувшихся целыми днями эшелонах и грузовиках с казаками, увозимыми в Юденбург66.

На самом деле дальнейшая судьба казаков после передачи их Красной армией органам советской комиссии по репатриации или же органам НКВД/МВД и СМЕРШа только на мгновение попала в поле зрения общественности: Солженицын кратко описывает67 передачу в Юденбурге и называет казаков "истинными противниками власти", которые в 1945—1946 гг. были "обработаны" в ГУЛАГе, т. е. убиты или отправлены в штрафные лагеря. Эдгар М. Венцель предполагает в своем эссе68, что та часть казаков, которая пережила передачу, была транспортирована в Советский Союз, интернирована там и приговорена к суровым наказаниям. Польский писатель-эмигрант Ю. Мацкевич упоминает названия лагерей ГУЛАГа, в которых были интернированы еще остававшиеся в живых казаки. И все-таки он делает такое заключение: "В конце концов, не выжил никто"69.

Исследования Н. Толстого показывают, что "большое число казаков, выданных в Австрии (в том числе почти все офицеры)", были расстреляны либо еще в Юденбурге, в Граце, либо по пути в Вену, т. е. в течение короткого времени70. Ссылаясь на опубликованное генералом В. Науменко71 сообщение, Толстой приводит данные о том, что оставшиеся казаки временно попадали в "лагерный комплекс под Кемерово". Там большинство из них умерли "от невыносимых условий"72. Из ставшего недавно известным постановления Государственного комитета обороны (ГКО) от 18 августа 1945 г. следует, что «всех выявленных при регистрации и последующей проверке органами НКВД, НКГБ и "Смерш" НКО среди бывших военнопленных и военнообязанных лиц, служивших в немецкой армии, в специальных немецких формированиях, "власовцев" и полицейских, в батальоны не включать и передавать Нар-комвнуделу для расселения и использования на работе в районах Норильского и Ухтинского комбинатов НКВД СССР, Печорском угольном бассейне, а также на лесозаготовках в верховьях р. Камы Молотовской области»73. Это произошло и с теми 808 казаками, которые были переданы СССР в Юденбурге и которых теперь впервые можно назвать поименно по списку НКВД 9-го лагерного отделения спецлагеря № 525 ГУПВИ в Кемерово.

Лагерь ГУПВИ № 525 под Томском существовал с 7 июля 1945 г. Он был сформирован на базе лагеря № 142 ("Про-

копьевск") во исполнение приказа НКВД № 00277 от 6 апреля 1945 г. "для размещения особой группы спецконтингента группы Б" (нацисты высокого ранга. — Ст. К.)74. Очевидно, внутри лагеря № 525 было организовано на какое-то время специальное отделение № 9 для членов семей казаков и армии Власова, потому что на 1 октября 1945 г. в лагерном списке из общего числа заключенных (17 330 человек) всего лагеря ровно 3540 человек были обозначены как "власовцы и белоэмигранты". На 1 января 1946 г. их число уменьшилось до 3256, видимо, вследствие многочисленных смертных случаев. Сам спецлагерь № 525/9, в который депортировали 807 казацких жен и детей и одного мужчину, находился в г. Сталинске, его лимит составлял 1600 человек, которые были отправлены на добычу угля в "Куйбышевуголь"75.

Весной 1946 г. лагерь № 525 состоял из 15 отделений с общим числом заключенных 8253, чему есть точные документальные подтверждения. Пленные работали в основном на добыче угля Кузбасса. После 1946 г. лагерь № 525 был существенно расширен, поскольку к моменту его расформирования 6 августа 1949 г. он обслуживал 27 лагерных отделений76.

Из 808 значащихся в нем казаков больше половины были младше 21 года, примерно каждый седьмой — младше пяти лет, примерно 5% были грудными детьми, родившимися в 1945 г. где-нибудь в Австрии или Италии. Из 269 женщин от 15 до 35 лет, находившихся в Кемерово в конце октября 1945 г., 26 были беременны, некоторые еще кормили грудью своих детей. Один из грудных младенцев не вынес всех тягот и умер практически во время составления списков77. Подавляющая часть казаков происходила с юга России, из Западной Украины, с Северного Кавказа и Кубани. 456 назвали себя русскими, 261 - украинцами, 32 - белорусами. Кроме того, еще семеро имели немецкую, шестеро — польскую, трое — чешскую и по одному человеку — болгарскую, эстонскую, хорватскую и татарскую национальную принадлежность.

Среди профессий чаще всего назывались: домохозяйка, колхозница, портниха и рабочая. По 10 человек были медицинскими сестрами, учителями, счетоводами, 13 — воспитательницами, 24 — еще только получали профессиональное образование. Данные о принадлежности к партии следует рассматривать лишь с учетом чрезвычайно трудных обстоятельств, в которых они снимались или записывались. О подавляющем числе женщин и детей вообще не осталось сведений такого рода. 167 назвались беспартийными, 8 — комсомолками и одна — кандидатом в члены КПСС.

Смертность в лагере была ошеломляюще велика: на протяжении существования лагеря — до 1949 г. - она составляла 10%! История лагерей НКВД говорит в этой связи об очень плохих условиях жизни первых контингентов, к которым относились также жены и дети казаков: тесные бараки, землянки вместо жилья, сплошные 2-ярусные деревянные нары, крайне низкая температура в жилых помещениях, никаких санитарных сооружений, отсутствие помещений для лечебных учреждений — никакой возможности выздороветь на всей территории управления лагерей! К тому же "снабженческая работа была не налажена. Перебои с питанием, недодача продуктов или замена одних продуктов другими, недостаток теплой одежды и белья, все это в первоначальном периоде носило массовый характер. Трудности снабженческого порядка еще более усугублялись острым недостатком транспорта". В отчете НКВД указано также, что "при спешном наборе кадров имели место случаи проникновения в лагерь нечестных, воровских и жульнических элементов"78.

"Мобилизованные и интернированные немцы"

Следующую группу пленников архипелага ГУПВИ составляли "мобилизованные и интернированные немцы", среди которых были большей частью этнические немцы. Однако к этому контингенту заключенных относились и сотрудницы вермахта и СС, гражданские лица, интернированные из советской оккупационной зоны в Германии по политическим мотивам, а также, как предполагают, сестры Красного Креста, женщины-врачи и санитары. Именно на примере этнических немцев видно, как советское руководство стремилось возместить ущерб за разорение своей страны за счет немецкоязычного населения завоеванных Красной армией областей Южной и Юго-Восточной Европы. В начале декабря 1944 г. по приказу НКВД впервые были собраны данные о немцах, проживавших в Румынии, Венгрии, Югославии, Чехословакии и Болгарии. На день подачи сведений — 5 декабря 1944 г. — в этих странах насчитывалось 187 04279 немца, из них 115 086 в возрасте от 16 до 50 лет — дифференциация, которая уже указывает на цель задуманной депортации: компенсация Советскому Союзу. Геб-бельсовская пропаганда "тотальной войны" играла на руку такой политике. С военной точки зрения было очень просто оправдать депортацию тем, что, только изолировав вражеский элемент, можно обезопасить тылы надвигающегося фронта. Именно на немцев из Центральной и Юго-Восточной Европы обрушилась ненависть коммунистического режима и части советского населения. Она возникла и из-за человеконенавистнической оккупационной политики национал-социализма, в результате которой оставались обезлюдевшими целые районы, были убиты гражданские лица, сожжены деревни и угнаны на принудительные работы в Третий рейх миллионы людей.

16 декабря 1944 г. постановление ГКО № 7161 ее положило начало массовым депортациям немцев с территорий, освобожденных Красной армией: "Мобилизовать и интернировать с направлением для работы в СССР всех трудоспособных немцев в возрасте — мужчин от 17 до 45 лет, женщин от 18 до 30 лет, находящихся на освобожденной Красной Армией территории Румынии, Югославии, Венгрии, Болгарии и Чехословакии"80.

Одновременно советское руководство постановило разработать план организованного проведения этой акции, которая должна была закончиться до февраля 1945 г. По сценарию НКВД81, приказ о мобилизации должен был сообщаться индивидуально по заранее составленным поименным спискам.

2 - 5273 33

.■-■-~ " ' Сдвещежо

орир ОБЗОР ОБ адшжялаавд' . : .

щ Поотановявнавм 1ОД0 о» 1б_ декабря .1944 года S 7161с« бвш

Й,гювд>*скотрено: "Мобилизовать и "интернировать.с напраэленввк

4 sc - див работа в CJCC3P всех тй'доспоеобяых нвкдев

{;*.■ • в возрасте - йуаинн os IT до 45 двт.аеицйи от-

i- . .■ . 18 ДО 30 ЛЙТ.НВХОДВДПЕЯ US ОСБОбОЗДЙННОЙ 1^>ас-

$• ■ ' ' . ' ной. Драйва территории Румннвя.й'ославии.Венгряв, ."• ■-■' . ■ Болгарии и.Чакослювайвк .

Мобилизации подлезала ткаца как нв^оцкого гращанотва,

так- и ненца граядана Руыынаи.Венгрн^Егославиа^олгарии в

Чехосяовамш. • . '

' *В далях пресечения попаток созер.иекЕя террактов и проведе-шш дизерсионной работа со стороны шыфв.осхажшюише велецкш ? . коивндованиш в хыду продаигаюпджоя частей- Краснов Лрыии'^по-г. I;1, .сгавовденивк. ГШО ОТ .3 ^»враля 19^ года ? 74Йсс дополвягаяьно i: авдащядусмо^рена мо(5жшиацвн я шивриированве всех годных

В5Д7. и опособвах носись .орузив - нвшдав-иуиин от 17 до SO лв^нгатдавши^ря в «глу 1-го н. 24го. : я 1-го Украинского фронтов Шеряявг Сиэвзая в Во- ПруссияК '■•'•.•

.■ Согласно йостаиовлвни» ГОШ от 29 кояйря 1944 года

„;: ^ 7252сс,интернированние №иф>зав^зет<иве из J^KHHIOI.Венгрия,

j а Ii-ославки, были направлана нг работу tra Ч'эдгфиятвя Неркоы-

;",;_ утля,Яардоичвраэта я.Нэркоыцветаета. - ...

|| йггернировэнных в Верзшэй Силезии л Восточной Пруссии

j*j Поотанозлейивм ПЖ) от Э ."явраля 1943 г"ода 3 ?467сс было рае-' 3| решено ЯКЕД СССР направлять - Нарпокатш в рабодай силе и тшвщии воаююооиь в юс.трудовое вспользрвание. ■

1.4. Из служебного отчета ГУПВИ об обращении с интернированными. Документ цитирует строго секретное постановление № 7161сс ГКО от 16 декабря 1944 г. Наряду с изданным 3 февраля 1945 г. постановлением ГКО, который предусматривал мобилизацию и интернирование на территорию Верхней Силезии и Восточной Пруссии, эта директива определила участь 189 572 официально зарегистрированных (этнических) немцев. Привезенные в Советский Союз, они попали в рабочие батальоны и были определены на работу в различных отраслях промышленности. За один послевоенный год около 30 тыс. из них погибли; только 45 тыс. были освобождены, в то время как большая часть вместе с целой армией военнопленных выполняла весьма ценную работу по восстановлению советского хозяйства

В населенных пунктах, где немецкое население составляло большинство, оглашение приказа должно было происходить на специально созванном для этого собрании, причем в таких случаях "каждый населенный пункт оцеплялся жандармскими или воинскими нарядами". Мобилизованные должны "иметь одежду, постельные принадлежности, посуду, предметы гигиены и продовольствие на 15 дней. Все продукты должны быть уложены в мешки или чемоданы, удобные для перевозки, общим весом до 200 кг". После этого они должны были собраться на сборных пунктах, где проводились контроль за их явкой и определение трудоспособности. Всех не пригодных к работе отделяли от остальных и отправляли домой. Тем же, кто уклонялся от мобилизации, приходилось иметь дело с жандармерией, которая могла арестовывать их и передавать военно-полевым судам. В Румынии оперативный план НКВД специально предусматривал активное сотрудничество с румынскими властями. Подготовка была проведена настолько тщательно, что еще до начала самой акции было поставлено необходимое количество транспортных средств: 103 паровозных эшелона общим числом 5677 вагонов82.

Сталин всячески стремился оправдать значительное перемещение гражданских лиц. В связи с ухудшением положения вермахта на фронте и последующей капитуляцией Германии ожидалось, что масштабы этого перемещения будут увеличиваться. Желанную возможность предоставила конференция в Ялте. Во время совещаний между высокопоставленными представителями США, Великобритании и СССР, продолжавшихся с 4 по 11 февраля 1945 г., советская делегация настаивала на прояснении вопроса о репарациях. Конференция передоверила детальную разработку плана репараций особой союзнической комиссии, которую следовало созвать в Москве, т. е. формулирование конкретных определений было отодвинуто на более поздний срок. Тем не менее принятием специального протокола было достигнуто принципиальное единство в разработке основных репарационных требований. Главные пункты — это прежде всего

— конфискация немецкой национальной собственности,

преимущественно направленная на разрушение немецкого

военного потенциала;

— поставка товаров в течение срока, который следовало еще

определить;

— использование труда мобилизованных немцев83.

Тем самым, как казалось, была создана возможность принудительного рекрутирования рабочей силы. Момент был подходящим: Красная армия находилась уже на территории

2* 35

предвоенной Германии и активно участвовала в этом рекрутировании. Но с точки зрения свидетелей событий едва ли угадывался планомерный подход, скорее возникало впечатление, что ответственные лица ориентируются на количественные показатели. Поэтому многие молодые люди, которые зачастую только что избежали последних гитлеровских призывов, попадали теперь в мельницу советского государственного аппарата.

Путь мобилизованных лежал через сборные или промежуточные лагеря, находившиеся на территории Германии. Эти лагеря либо заново были устроены советскими органами, либо под них приспосабливались старые. Во многих случаях речь шла о лагерях, которые еще недавно служили репрессивному аппарату фашизма. Из этих сборных лагерей путь лежал на Восток: недели езды в товарных вагонах без достаточного питания и медицинского обслуживания. Казалось, советские органы принимали в расчет то, что при такой транспортировке умрут тысячи, прежде чем их можно будет использовать в целях советской системы.

С военными успехами Красной армии операции по массовым депортациям были распространены и на территории Верхней Силезии и Восточной Пруссии84.

По мнению советских органов, планировавшиеся Генеральным штабом массовые насильственные переселения следовало расценивать как успех. В итоговом отчете НКВД назван такой результат операций: в общей сложности "интернированных и мобилизованных немцез" — 189 572 человека, среди них 51 138 женщин85. После того как "интернированные и мобилизованные немцы", как они назывались на официальном языке, были доставлены в СССР, из них образовывали рабочие батальоны архипелага ГУПВИ и распределяли на работы в советском народном хозяйстве, прежде всего в угледобывающие районы на западе России.

Вызывает сомнение, был ли официальной советской стороной когда-либо вообще определен термин "интернированный". Во всяком случае, из доступных на сегодня актов этого не следует. В связи с этим нельзя исключить, что отказ от точного установления статуса интернированного был сознательным, дабы не было противоречий с соответствующими определениями международного права. Естественно, по этому вопросу существуют документы, которые более или менее четко регулируют нормы обращения с интернированными в самых главных позициях. Так, приказом НКВД от 3 марта 1945 г.86 с 5 марта 1945 г. вводилась Временная инструкция об охране и режиме содержания интернированных и мобилизованных немцев в рабочих батальонах, которая регулировала учреждение

27680 26266

11527 27154

19109 15334 I

60 000 50 000 40 000 30 000 20 000 10 000 0J

1.6. Гражданство "мобилизованных и интернированных" этнических немцев. Состояние на март 1946 г.

1 - Германия; 2 - Венгрия; 3 - Румыния; 4 - Югославия; 5 - Польша; 6 - Чехословакия; 7 — Австрия

рабочих батальонов, размещение и содержание интернированных, их права и обязанности (среди которых бросается в глаза право на чтение литературы и газет, на переписку с родными и возможность получать из дома деньги и посылки), а также вопросы применения дисциплинарных взысканий и возможность подачи жалоб. Однако все это вряд ли могло установить правовой статус интернированных, который имел бы законную силу, хотя советская сторона в этой связи могла ссылаться именно на такие кажущиеся очевидными постановления.

Согласно одной из статистических сводок НКВД от 15 июля 1950 г., общее число "мобилизованных и интернированных (этнических) немцев" достигало 271 67287. Если рассматривать это число как минимальное, едва ли можно вызвать упрек в научной некорректности. Это представляется оправданным хотя бы потому, что предположить наличие поголовной регистрации в достаточно хаотичном поначалу управлении ГУПВИ вряд ли возможно. Число людей, умерших во время транспортировки, видимо, не удастся выяснить никогда... Однако следует исходить из худшего: согласно официальной советской статистике, из вышеназванного общего контингента были вновь репатриированы 202 720 человек, что означает (за вычетом интернированных, еще остававшихся в тот момент в Советском Союзе) 68 952 смерти, т. е. уровень смертности составляет почти 25,^

Гражданские депортированные лица

Люди, депортированные советскими властями из Германии и Австрии к концу войны и по большей части осужденные, попадали, как правило, если им вообще удавалось прожить какое-то время, не в архипелаг ГУПВИ, а в тюрьмы НКВД-МВД или же КГБ и исправительно-трудовые лагеря ГУЛАГа. К ним относились и Маргарете Оттиллингер (Margarette Ottillinger^, австрийская государственная служащая высокого ранга, и Иоахим Андерс (Joachim Anders), работавший до ареста в 1947 г. в управлении промышленности земли Саксен-Ан-хальт и угнанный в Советский Союз в связи со сфабрикованным делом о шпионаже. Бериевское Особое совещание (ОСО)89 приговорило его к смерти, и в 1952 г. он был расстре-лян90.

Официозный советский язык наряду с "мобилизованными и интернированными немцами" располагал еще понятием "арестованные-интернированные". Этому понятию сегодня тоже не найдено однозначного определения. Во всяком случае, термин "арестованный" указывает на то, что речь идет о человеке, который, по понятиям советского права, совершил наказуемый поступок. И тем не менее очень многие были арестованы вовсе не потому, что они лично совершили какое-нибудь конкретное противоправное действие.

Как это уже было в ходе массовых депортаций из восточных немецких областей, преследуя "фашистов" сразу после окончания войны, советские власти не церемонились. А "фашистом", по известной большевистской мыслительной схеме, мог оказаться каждый, кто считался потенциальным противником порядка, устанавливаемого в Восточной Германии, — в свое время, после Октябрьской революции, со всяким, хоть сколько-нибудь вызывавшим своим видом мысль об оппозиции, обращались как с контрреволюционером. Всеобщий хаос, царивший в атмосфере произвольных подозрений, доносительства и массовых преследований, сродни красному террору времен русской гражданской войны, хотя размах политических преступлений несопоставим. Под маркой "денацификации" преследованиям подвергалось несчетное количество людей, которые нередко уже были жертвами нацистской диктатуры (как, например, австриец Карл Фишер). И нередко те, кто выжили в гитлеровских концлагерях, расставались с жизнью в лагерях сталинских.

Денацификация Советской оккупационной зоны в Германии (СОЗ) была важным инструментом для создания антифа-

3 Стефан Карнер Архипелаг ГУПВИ

шистски (читай: антикапиталистически) ориентированного государственного аппарата по советскому образцу. Стоит отметить, что в количественном отношении в конце 1946 г. СОЗ даже отставала от американской зоны в общем для всех союзников стремлении изгнать из общественной жизни всех более или менее значительных функционеров-нацистов. Представляется, что чистки, несмотря на волну увольнений, затронувшую десятки тысяч человек, с точки зрения их практического проведения в СОЗ были не столь решительными, как планомерно проведенная проверка почти 13,5 млн немцев в американской зоне, в ходе которой специально организованными для этой цели судами было подготовлено 950 тыс. процессов91. Причина была, несомненно, в том, что в советской зоне отсутствовали единые правовые нормы для проведения денацификации.

Конечно же, существовали различные приказы и директивы, предусматривавшие обязательную регистрацию разных категорий бывших нацистских деятелей, как, например, изданный в конце войны приказ № 1 коменданта Берлина генерал-полковника Н.Э. Берзарина. Следующим подобным правовым актом следует назвать, скажем, приказ № 42 Советской военной администрации в Германии от 27 августа 1945 г., который предусматривал обязательную регистрацию бывших военнослужащих немецкой армии начиная с лейтенантов и выше, и директиву № 38 Союзнического контрольного совета от 12 октября 1946 г. "относительно ареста и наказания военных преступников, национал-социалистов и милитаристов, а также об интернировании, контроле и наблюдении за немцами, представляющими потенциальную опасность"92. Насколько громадным мог быть этот потенциал "опасных немцев", было видно уже по тому, что число бывших членов национал-социалистической рабочей партии составляло в Германии и Австрии почти 6 млн93.

Едва были освобождены нацистские концентрационные лагеря, среди них Бухенвальд и Заксенхаузен, как их снова начали использовать, на этот раз под знаком советской звезды. Символическое значение этого шага для внешнего мира было вполне очевидно для ответственных организаций, но прагматические соображения заставляли отставить как ненужные всякие сомнения ввиду огромных масс интернированных, которыми нужно было "управлять". Меры, принимаемые Советами, заходили настолько далеко, что интернированным порой выдавали униформу узников94 нацистских лагерей. Поэтому не удивительно, что лагеря НКВД воспринимались населением как концентрационные. Несмотря на высокую смертность в советских лагерях, их никак нельзя приравнивать

к организованным на промышленной основе лагерям уничтожения национал-социализма. Достаточным основанием для ареста были доносы или просто подозрения. И даже если позднее оказывалось, что они несправедливы, или же была доказана их несостоятельность, это не влекло за собой автоматического освобождения арестованного. Особенно трагичны в своей абсурдности аресты, основанные на языковых недоразумениях. Случай с машинистом городской железной дороги (S-Bahn-Fuhrer), которого арестовали как баннфюрера СС (SS-Bannfuhrer), видимо, не был исключением95. Сами пострадавшие в большинстве случаев так и не узнавали о причине своего заключения. Редко выносился обвинительный приговор или было официальное постановление суда. Если судебное разбирательство и проводилось, то советским военным трибуналом. Такие заседания были обычно неофициальными — если только речь не шла о показательных процессах против настоящих военных преступников — и проходили по упрощенной процедуре судопроизводства. Об адвокатах для обвиняемых не могло быть и речи, приговоры же часто выносились заранее, на основании весьма схематично проведенного судебного заседания. «Советскими военными трибуналами рассматривались, как правило, дела о "преступлениях против нового демократического порядка". К ним относились, например, молодежное движение сопротивления прежних социал-демократов, шпионаж и саботаж, а также недонесение о преступлениях. Приговор за политические проступки в большинстве случаев гласил: 25 лет исправительно-трудового лагеря»96.

И снова был предопределен путь на восток, в Сибирь. Снова их ожидал архипелаг ГУПВИ. Опять отправка в товарных вагонах, опять голод, холод и смерть, разве что теперь такую же судьбу могли делить с ними настоящие уголовники, агрессивность которых представляла собой еще одну опасность для многих "политических".

На вопрос о том, сколько же людей было угнано, депортировано, насильно переселено или интернировано из Германии и Австрии, нельзя ответить однозначно. Слишком неясен порой статус пострадавших, слишком перекрещиваются категории гражданских лиц и военнопленных. Следующие примеры — это только небольшая выборка судеб угнанных в советских архипелагах ГУПВИ и ГУЛАГ. Тем не менее они показывают многообразие непосредственных причин ареста, а также единообразие дальнейшего обращения с арестованными в лагерях и тюрьмах.

Маргарете Оттиллингер, руководительница отдела планирования в австрийском Министерстве охраны собственности и

I*--

-л

, .ТЮ^МНЫЙ ОТДЕЛ МГБ ССОР

19S2.. года

гор. Шхжщ/ j

тов. ШВШ„.

ОТ S2/ly-52 г.

Начальниц ШКЙШЩИЕШЙЙ — тюрьмы МТБ СССР

1окой"оадар1Ш

НАРЯД

I 1S18. года рождения,

i, 28

вия 19&а~ года по ст. ст.

«у рввйняеи Ofinrinfa Пове^вия дря НГБ СССР от 5/ТУ-52 г. мера наказания *?,

.лет, конец срока ,

19 года,

НАПРАВЬТЕ

.тюрьму МГБ СССР

Начальнику

области.

.._1лекоанд1>йввко8 тюрьмы принять виопоченщяю.

ЛЦМ

Овотрии.

Прибытие заюточенн01"О.„ФЖЕЕ

подтвердите высылкой карточки формы № 1.

тюремного опшела МГБ СССР полкогшш

1.9. Наряд тюремного отдела МГБ на помещение в Александровскую тюрьму (с. Александровское, Иркутская обл.) заключенного Карла Фишера. В Линце в январе 1947 г. Фишер был похищен советскими органами как троцкист, увезен в СССР и в 1948 г. приговорен Особым совещанием к 15 годам содержания в исправительно-трудовом лагере

экономического планирования, принадлежавшая к чиновникам самого высокого ранга в республике, в ноябре 1948 г. была арестована в автомобиле министра Крауланда на границе между советской и американской зонами у Санкт-Валентина и приговорена к 25 годам содержания в исправительно-трудовом лагере якобы за шпионаж, а по второму приговору в Москве — к 25 годам тюрьмы. Ее держали в основном на Лубянке, в Потьме и в политизоляторе во Владимире, пока она, тяжело больная, не вернулась в 1955 г. на родину в ходе амнистии по Государственному договору. Уже через год она была реабилитирована Советским Союзом, и ее невиновность тем самым подтверждена97.

Марию Коппенштайнер, кузину Гитлера, арестовали явно исходя из "ответственности родственников" 29 сентября 1945 г. вместе с мужем и братом. Последний еще в Австрии был расстрелян советскими органами, в то время как она и ее муж были депортированы в Советский Союз. В 1950 г. после пятилетнего предварительного заключения Коппенштайнер приговорили к 25 годам тюрьмы за "преступления против человечества". Муж Коппенштайнер умер в 1949 г. в лагере, сама же она умерла 6 августа 1953 г. в заключении, в тюрьме в Верхнеуральске.

Жертвой коллективной "ответственности родственников" был и Альфред Скорцени, брат Отто Скорцени (освободителя Муссолини), в личном деле которого следователи отметили, что он поддерживает тесные отношения со своим братом, военным преступником, и "в настоящий момент является официальным сотрудником тайной службы США" и поэтому особо опасен в социальном отношении. 13 декабря 1948 г. он был приговорен к 20 годам содержания в исправительно-трудовом лагере "за враждебную СССР деятельность". В 1955 г. Скорцени был досрочно освобожден и репатриирован.

Карл Фишер стал политическим эмигрантом, уехав во Францию после присоединения Австрии к Германии ("ан-шлюсса"). В 1943 г. правительство Виши выдало его гестапо, он попал в Бухенвальд, выжил, был освобожден войсками США. После войны Фишер стал сотрудником Рабочей палаты в г. Линце; он не скрывал своих политических убеждений. В январе 1947 г. был арестован советскими властями, очевидно, по доносу австрийских коммунистов. Предлогом послужила его кратковременная деятельность в качестве переводчика во французском штабе в Австрии. Истинной причиной был, должно быть, его антисталинский настрой коммуниста-оппозиционера. Фишер был осужден Особым совещанием за "меньшевизм, троцкизм и шпионаж" к 15 годам принудитель-

ПЕРВЫЙ СПЕЦОТДЕЛ МВД СОЮЗА ССР V \'

СПРАВКА

(для приобщения к личному делу)

| Указом Президиума Верховного Совета СССР от «JSI_>.. . . ЭПрвЯЯ 1955 гола

I oi-аобожден досрочно из мест мключения н 1юдлежит репатриации в Австрия.. . _ _

) СИРОТИН)

1955 г. ;

Щ TBKHMt

1.10. После того как в апреле 1952 г. мера наказания была изменена на тюремное заключение, 6 мая 1955 г. Фишера освободили из заключения, и он получил разрешение на репатриацию. Фишер умер в 1963 г. в Вене в возрасте 44 лет, причиной чего не в последнюю очередь было многолетнее заключение98

ных работ, которые он провел в разных лагерях Казахстана и Сибири; в 1952 г. лагерь был ему заменен на тюремное заключение на оставшийся срок.

Герберт Киллиан в 1947 г. в Вене готовился к экзаменам на аттестат зрелости. Шумевшие за окном дети советских служащих из оккупационной зоны мешали ему, и он поднял руку на одного из них. В июне 1947 г. Киллиана арестовали и приговорили к трем годам содержания в исправительно-трудовом лагере за "хулиганство". Отбыв трехлетний срок в лагерях Колымы, Киллиан не смог вернуться домой и, предоставленный сам себе, нашел работу санитара в местной больнице. Только три года спустя он вернулся в Австрию".

Транспортировка в архипелаг

Путь в архипелаг ГУПВИ для солдат начинался чаще всего с их захвата в плен и многодневных пеших маршей или перевозки по железной дороге между разными фронтовыми лагерями архипелага. Многие пленные не вынесли этих первых этапов, так как были тяжело ранены, плохо снабжались продовольствием или же были настолько обессилевшими, что не выдерживали зачастую долгого отсутствия пищи. Кроме того, транспорту с пленными приходилось преодолевать громадные расстояния — от Карелии до Берингова пролива, от пустынь Казахстана до полярных районов Сибири. По дороге сотни военнопленных нередко умирали от холода и эпидемий100. Согласно немецким оценкам, из 3 тыс. военнопленных, перевозившихся предположительно в 1943 г. из Дубровки в Пахта-Арал, в пути умер каждый третий. Положение пленных в вагонах описать почти невозможно: к голоду присоединялась жажда, опасность эпидемий возрастала в связи с тем, что везли с собой умерших, которых не убирали из вагонов, чтобы не сокращали количество паек, а также постоянные потасовки из-за мизерного куска хлеба101. Уже 29 апреля 1939 г. приказом народного комиссара внутренних дел102 были определены основные инструкции по размещению военнопленных в сети фронтовых лагерей. Согласно этим инструкциям, первые полевые приемные пункты военнопленных (ППВ)103 не имели права принимать раненых и больных. Их следовало сначала лечить в военных госпиталях и только после этого отправлять в лагеря104.

ВОПРОСНИК

для первичного опроса всех военнопленных

1. Фамилия и имя?

2. Какой чин ямгете?

3. К какой части принадлежите -{рога, батарея

батальон, дивизион, полк, дивизия) н какую зани

маете должность?

4. Где была расположена Ваша часть в последнее

вреия?

5. Какую боевую задачу она выполняла?

6. Какова численность людей и вооружения Вашей

части к как велики потери?

7. Фамилия и чнн ее командира?

8. Пае расположен ее штаб и КП командира части

(соединения)?

9. Шв были расположены огневые средства (пуле-

ветн, ДЗОТ, ДОТ.батзрен, отдельные полевые ору

дия и ПТО)?

PRAOELISTE гиг erstmallgen Yeraehiming slier KrlegtgelangeiKn

1. Ihr PamiHen- oral Voraame?

2. in welchem Dienstgrad stehen S!e?

3. Zn welchem Truppenteil gehoren Sle (Kompanic

Batterie, Bataitlon, Abtellung, Regiment, "Division)?

litre DlenststeUang?

4. Wo Defend slch In der letilen Zeit Eaer Trup-

penteii?

5. Welchen Kampfauftrag hatte er?

6. Nenncn Sie die Starke Eures lYuppentelis an

Personal und Bewaffming. Wie groB slnd die Veriuste?

7. Nennen Sie den Namen und Dlenstgrad des Kom>

mandeurs Bures Truppenteiis.

8. Wo befindet steh der Stab and der Cefecbts-

stand Bare Tteppenteils <des hoheren Veroan-

des)?

9. Wo oeFanden slch die FcuermUtel (Maschinen-

gewehre und M.-O.-Nestcr, Bunker, Holi-Enlbun-

ker, Batterlen, eiresefne Feldgeschufee and Panietab-

wohrlanonen)?

1.11. Руководство Генерального штаба Красной армии по опросу военнопленных вермахта (Москва, 1942)

Принцип этот, выдвинутый в Польше за полгода до начала войны, должен был бы сохраниться и на будущее, однако после нападения немецкого вермахта его придерживались крайне редко. Многочисленные отчеты НКВД и показания свидетелей доказывают, что больных и раненых также перевозили на большие расстояния, что было одной из причин высокого уровня смертности еще до регистрации в лагерях архипелага. Годных к транспортировке военнопленных пересаживали в 2- или 4-осные вагоны. Первые были предназначены для перевозки от 40 до 45 человек, вторые — от 75 до 80. Если поезд с 250—500 военнопленными находился в пути больше шести дней, к нему прицепляли специальный медицинско-санитар-ный изолятор105. То же относилось и к эшелонам, перевозившим более 500 военнопленных, которые должны были находиться в пути больше трех дней106.

Приказ НКО № 001 от 2 января 1943 г. "Об эвакуации военнопленных с фронта" часто нарушали. В эшелонах было недостаточно лекарств, спецгоспитали организовывались с запозданием, что приводило к задержкам отправки больных и раненых военнопленных в спецгоспитали или лазареты.

Во фронтовых лагерях архипелага ГУПВИ плохо были организованы пункты раздачи пищи и места, где могли согреться те, кто находился в пути больше 10—15 дней. Иногда военнопленных в дороге подолгу не кормили совсем. 18 января 1944 г. в связи с этими недостатками НКВД издал приказ № 006 об устранении упущений при эвакуации военнопленных. Согласно этому приказу, отправка раненых, больных и обмороженных была запрещена; военнопленные, пригодные к отправке, должны были получить запас пищи на все время следования, а вагоны — поставляться вовремя. В вагонах предусматривалось наличие нар, печей, туалетов и ведер для питьевой воды. В ФППЛ107 должна была быть завезена одежда для транспортабельных военнопленных108. Для большинства пленных осуществление этих мер так и осталось утопией. Слишком большая пропасть пролегла между предписаниями и действительностью.

Несмотря на то что военнопленные в первые недели своего плена, во время пеших этапов и перевозок по сети фронтовых лагерей уже находились в сфере архипелага ГУПВИ и их "опекал" НКВД, они пока по-настоящему не видели архипелага. Они еще находились у входа в систему, состоявшую из тысяч лагерей, госпиталей и рабочих батальонов, которая десятилетиями официально вовсе не существовала. Для военнопленных, интернированных иностранцев и красноармейцев, побывавших в немецком плену, знание лагеря должно было быть

Линия фронта

20-30 км 50-70 км

ППВ — приемный пункт военнопленных;

СПВ — сборный пункт военнопленных;

ФППЛ - фронтовой приемно-пересыльный лагерь;

Лагерь — стационарный лагерь в тылу;

РБ — рабочий батальон;

ОРБ - отдельный рабочий батальон;

Спецгоспиталь — госпиталь для военнопленных

1.12. Этапы плена в Советском Союзе

"навечно" ограничено только небольшим кругом лиц, которые сами работали в лагере, или теми, кто хранил в тайных архивах бумажные свидетельства жизни и страданий в лагерях. Свыше 3 млн судеб, связанных с архипелагом ГУПВИ, были документированы в личных делах, актах уголовных дел, в лагерных документах и собрании указов органов власти Сталина и Берии.

В качестве причин смертности, среди прочего, указано, что военнопленные часто голодали еще до их взятия в плен, что им приходилось совершать переходы пешком по 200-300 км до ближайшего перевалочного пункта на железной дороге при отсутствии достаточного и организованного питания, а также то, что вразрез с постановлениями Советского правительства фронтовые госпитали не принимали больных и раненых военнопленных, отсылая их дальше, на сборные пункты. Сообщение заканчивается примером одной транспортировки эшелона с военнопленными, когда по дороге из лагеря № 55 Донского фронта до лагеря № 47 Горьковской/Н иже городской области "умерло около 800 человек".

f ."■ •''

> т<я яш таим амшопгсшг до-жом roan- ао 200-400 жямащю^о» до хвжмвох доогх, щш тик <т<1шыт пшота «мш фаевох ip"Mi-ю apnuamau», a, мчветуо, m даоа-iyo» ojtrai - дт**.вое«янп«па: вовоо т lopicn.

' 3. Прам axvawnum вовгаоотетш, • пш щтвми« «т НКВД дат EHiftw nan п1|а>юа ярофвшопаш ж оттав лухъ впдотямя* 1!рикатекк «so tn дадмхсс х шю Ч?в аое^вк» тяжатш вюявапяяянж чк

.4. Оргии итак вобцш* цроао* ipujoi оедмя

xut mopuw ЯОСКЙОШВЮЕС Bi оЛорщввичм ж птотим, g j яте «tros рруипм I» 50-60 .шла.

фа» мго, ainmnuu ««сыюмапшипк ». шю sinros домяв, А фофввмго «цтсвапк fi яшп (ртищ я а?щ* дая «am чм»Я м

• оуях х шк раехедякая so авопвяяяк

го

■,- •(■*■

30ЛШ-19С r.

1) т. 2РЛ08Г

2) |

- аолзмг г

JIJH»:

1.13. Совершенно секретное сообщение народному комиссару внутренних дел Берии от 30 декабря 1942 г. о высоком уровне смертности при отправке военнопленных

Сов. Сехрстнс)

МОСКВА НКВД СССР. ОТДЕЛ ПР ИНОЙ 34 СВЯЗ

ИЗ САРАТОВА I *ЙВЬ 145

0ЮМ-^^е--~~--.-1~ШШт~1'«>"»™'--О СЛОВ ._.

УПРАВЛЕНИЕ ДЕЛАМИ c'/tlrRW

268

ВОЕННОПЛЕННЫХ .ГЕНЕРАЛ 4

МАЙОРУ Т06. ПЕТРОВУ. ~>/*'~'' I "■

КОПИЯ ЗАМ. НАЧ. УНКВД ПО САРАТОВСКОЙ ОБЛ. ПОДПОЛКОВНИКУ ГБ. Т08 КРУТОВУ.

НА HP/28/85;2Sj^' ОТ 21 АПРЕЛЯ 43 ГОЛА . СООБЩАВ ДВИЖЕНИЕ' ВОЕННОПЛЕННЫХ ПОКРОВСКОМУ ЛАГЕРЮ 127. С* 4 ПО 15 ' КАРТА 45 Г ПОСТУПИЛО ТРИ ЭШИЛОКА ВОЕННОПЛЕННЫХ ОБ&ЕН КОЛИЧЕСТВЕ т 3007 .^ЕЛОВ Eh ИЗ ЭТОГО КОЛИЧЕСТВА УКЕРЛО ВСЕГО ...ПР.. 1. мНАЯ | 6189 Ч ЕЛОВЕК , ТОК ЧЩСЛЕ ПУТИ СПЕ&Ш.ШШ^ЛЛШа ОТНОШЕНИИ КОТОРЫХ НИКАКИКИ ДАННЫМИ НЕ РАСП0Л0ГАЕ1,-В ЛАГЕРЕ С.. 15 ЩРТА .,.ПО .1 .МАЯ 4\ Г _,УЛЕЕДР__ Ч ЕЛ08ЕК_,_ ТОМ ЧИСЛЕ МЛАДШЕГО КОМСОСТАВА <i2)a ЧЕЛОВЕК , РЯДОВОГО" СОСТОВА 455 ЧЕЛОВЕК . ИЗ НИХ НЕМЦЕВ 3852 ЧЕЛОВЕКА , РУМЫН 154 ЧЕЛ. 677 ЧЕЛ. ПРИЧИНЫ СКЕРТИ ' &HQffАОК^ 452-5 .ЧЕЛ СЫПКОЙ ТИФ 5^4 ЧЕЛ. ОБКОРОЕИВАНКЕ 16_2 Ч^ЛОЭ.

g5 ЧЕЛ..,. И |1РУ|ГИХ.--Я?.-Ч-Е/ЧГ" СООТОИТ ~НА 1 КАЯ 45~Г.

181S ЧЕЛ. , ИЗ НИХ МЛАДШЕГО KOiiCOCTBAA 1525 ЧЕЛ. РЯДОВЫХ 291 ЧЕЛОЗЕК. ВРАчЕГ: 2 ЧЕЛОВЕКА ПО НАЦИОНАЛЬНОСТИ : ИЕКЦЕВ 1558 ЧЕЛ. РУМЫН 39 Ч НЛШ'ЮНАПЬНОСТЕ-.'. <ZZ* ЧЕЛОВЕК.

НАЧ. УПРАВЛЕНИЯ ЛАГЕРЯ

HP.127 ПОДПОЛХОВНЯК ЛМИТРИЕЗ. '. ^\У^'

1.14. Совершенно секретная телеграмма подполковника Дмитриева, начальника лагеря № 127 (Саратовская обл.), в НКВД-ГУПВИ (Москва) от 4 мая 1943 г. Она без прикрас показывает ужасающий уровень смертности в начальной фазе существования лагеря

Архипелаг ГУПВИ — Главное управление по делам военнопленных и интернированных — с 1939 по 1953 г. раскинулся по всему Советскому Союзу: от ближних прифронтовых лагерей в Центральной Европе до Сахалина и золотых приисков Якутии — и состоял приблизительно из 5 тыс. лагерных отделений, спецгоспиталей и рабочих батальонов. В архипелаге ГУПВИ хранились данные и документы о судьбах свыше 4 млн военнопленных и интернированных. Большая их часть содержалась с грубейшими нарушениями прав человека. Сотни тысяч не выжили, потому что погибли от голода, замерзли, умерли от эпидемий и слабости или лишились жизни, пытаясь бежать из архипелага.

ГУПВИ было основано непосредственно после начала второй мировой войны. Всего через два дня после ввода советских войск в Польшу Л.П. Берия, народный комиссар внутренних дел, подписал приказ № 0308 от 19 сентября 1939 г. "Об организации лагерей для военнопленных"1, согласно которому надлежало "на основании положения о военнопленных организовать при НКВД СССР Управление по военнопленным (УПВИ), утвердить штат, назначить начальником Управления П. Сопру-ненко, комиссаром — Нехорошева, организовать 8 лагерей". Советское Министерство внутренних дел получило возможность иметь наряду с ГУЛАГом2 второй архипелаг лагерей. Тем самым НКВД стал проводить оперативную работу и наладил деятельность тайных служб в архипелаге лагерей УПВИ, взял на себя их финансирование, снабжение и охрану, чем должны были заниматься в первую очередь заместители Берии Чернышев и Масленников. Областным руководителям НКВД, начальникам первых восьми строящихся лагерей было предписано строить лагеря по мобилизационному плану ГУЛАГа (в частности, исправительно-трудовые колонии), обеспечивать личный состав персонала и посылать в командировки для помощи в строительстве лагерей "опытных" сотрудников ГУЛАГа.

3' 67

Первые лагеря архипелага устраивались прежде всего в бывших монастырях и местах расположения учреждений НКВД. К ним относились Осташковский (на оз. Селигер) на 10 тыс. заключенных, Козельский (к югу от Москвы) на 7—10 тыс., Старобельский (к северу от Ворошиловграда) на 5—7 тыс. пленных и Оранский (под Нижним Новгородом) на 2—4 тыс. офицеров. Позднее, особенно в 1944—1945 гг., военнопленным приходилось самим строить многочисленные лагеря или учреждения типа лагерей в труднейших условиях — в полупустыне, на вечной мерзлоте или в болотах — и все это при отсутствии базовой инфраструктуры.

В связи с тем что в плен были взяты почти 230 тыс. солдат и офицеров польской армии, белорусов и прибалтов3, Берия страшно спешил. Всего в течение двух дней его заместитель С. Круглов спешно собрал персонал аппарата управления архипелага УПВИ. П. Сопруненко, майор госбезопасности4, стал первым руководителем УПВИ. (Оклады начальников лагерей и сотрудников были в значительной степени выравнены с окладами сотрудников аппарата ГУЛАГа5.) Из польских и белорусских пленных выжили всего 820 тыс. человек. Первыми жертвами архипелага УПВИ стали те польские офицеры и представители интеллигенции, которые были расстреляны органами НКВД в 1940 г. в Катыни. Их привозили из Старобельска, Осташкова, Козельска и других мест в Катынь и убивали выстрелами в затылок6.

Основными задачами УПВИ являлись сбор интернированных и военнопленных, их доставка в архипелаг, регистрация, обеспечение их минимальным снабжением по нормам, предусмотренным НКВД, физический и политический отбор и привлечение к работам. Политическое перевоспитание в "Анти-фе" началось несколько позднее, особенно оно касалось немецких и австрийских пленных.

Для более эффективного содержания военнопленных в УПВИ кроме персонального и политического отделов было образовано еще четыре (1-й — режима и охраны, 2-й — учета военнопленных, 3-й — снабжения, 4-й — санитарный)7. Эта структура в основном служила для учета польских и позднее финских военнопленных и в основном осталась без изменений до июля 1941 г., хотя за это время были перемещены четыре лагеря для военнопленных8.

В первые месяцы 1941 г., когда немецкая армия проникла в глубь территории Советского Союза, в системе УПВИ царил полный хаос. Лагеря для военнопленных, которые вермахт мог занять уже в ближайшие недели, либо расформировывались, либо переводились на новые места. К концу 1941 г. оставалось всего три лагеря вместимостью 8—9 тыс. военнопленных9.

На этой стадии быстрого продвижения немецких войск на Москву, Ленинград и Донбасс УПВИ вело призрачное существование: оперативное обслуживание военнопленных возлагалось на 2-е управление НКВД (контрразведка), полностью отсутствовал политический аппарат для политработы в лагерях, снабжение всеми видами довольствия осуществлялось через ГУЛАГ. Весь аппарат Управления по делам военнопленных вместе с руководством состоял к началу войны из 39 сотрудников. Кроме того, в архипелаге произошли кадровые перестановки. В июне 1941 г. руководящие органы НКВД назначили С. Круглова ответственным за работу УПВИ. Уже месяц спустя его сменил И. Серов, заместитель народного комиссара внутренних дел10. Руководителем УПВИ и в дальнейшем формально оставался П. Сопруненко. Не изменил этого положения и Указ Президиума Верховного Совета СССР от 20 июля 1941 г. об объединении НКВД и НКГБ в один народный комиссариат - НКВД СССР11.

Система ГУПВИ в первые годы войны

Существенные перемены в организации архипелага начались только с появлением совершенно секретного решения ГКО № 1069 от 27 декабря 1941 г.12, который предусматривал организацию 26 лагерей специального назначения (спецлагерей). Наступление немцев под Москвой было остановлено, и Красной армии удалось поздней осенью 1941 г. набрать тысячи бывших красноармейцев из числа тех, кого держали в плену немцы, или же тех, кто сам перебежал к ним. Советские граждане проходили проверку секретных служб, фильтрацию и позднее по статье 58/16 Уголовного кодекса РСФСР были в основном осуждены как дезертиры, шпионы, предатели Отечества. Вплоть до июля 1944 г. они попадали в спецлагеря архипелага УПВИ13. "Мы не знаем никаких пленных, мы знаем только предателей Родины" — постоянно цитировались в этой связи слова Сталина.

Осенью и зимой 1941/1942 гг. на р. Волхов, под Москвой и на юге России в плен попали и первые военнослужащие вермахта. "Армии больше уже не приходится беспорядочно отступать. <...> Почти ежедневно берем пленных, при этом радует то, что мы своими глазами видим жалкое зрелище — немецкие солдаты плохо одеты, зачастую голодные. Завшивевшие, грязные, часто морально опустившиеся"14, — писал в ГКО командующий 43-й армией генерал-майор К.Д. Голубев.

Первые успехи советской армии привели к увеличению потока военнопленных вермахта и его союзников (около 30 национальностей) в быстро переполнившийся архипелаг. Организация новых лагерей не успевала удовлетворять растущую в них потребность. Если по состоянию на 1 января 1942 г. было всего шесть лагерей для военнопленных, то в течение одного года их число выросло до 30, а число приемных лагерей на фронтах — до 4415.

До середины 1942 г. архипелаг УПВИ состоял из:

— фронтовых лагерей (приемных пунктов для военноплен

ных - ППВ);

— лагерей в тылу, которые, в свою очередь, подразделялись

на лагеря для военнопленных и интернированных и лаге

ря для бывших красноармейцев.

С лета 1942 г. к сети фронтовых лагерей добавились еще фронтовые приемно-пересыльные лагеря (ФППЛ), представлявшие собой промежуточное звено между первыми приемными пунктами (ППЛ) и стационарными лагерями. Кроме того, они служили для охраны и руководства фронтовыми лагеря-